В Адвент звучит много слов о радостном ожидании, свете и спасении. А я сегодня смотрю на его цвет: лиловый, темный, густой, растворяющийся в черноте теней и непроницаемый для света – скрывающий белый снег покров погребальных одежд. Зачем Ты напоминаешь о плаче и потере сейчас в конце года, когда все мы ждем праздника? Не потому ли, что напоминание о нашей вине слишком легко теряется в коробке с праздничной мишурой, и пальцы, натыкаясь на её режущие углы, автоматически хватаются за уют такой мягкой домашней сентиментальности.
А где-то над холодной пустыней дует штормовой ветер вечности, хлопают крылья ангелов, звезды пришли в движение, караван собирается в путь – все мироздание снова готовится к рождению Искупителя. Адвент – это время задать себе вопрос, как встречу я Твой приход? Как зритель, для которого разыгрывается ежегодное приятное и привычное шоу? Или как верный ученик, который рискнет прижать к сердцу Твое беззащитное детское тельце и возложить Его на жертвенник во искупление своей вины?
Смотрю на лиловый цвет и думаю над ответом, и… мне не нравится, то, что я вижу в себе. Нет, не нравится. И снова задаюсь сердитым вопросом: «стоило ли мое спасение такой жертвы? Скажите мне! Скажите мне, Отец, Сын и Мать, оно того стоило?!!».
А декабрьские промерзшие небеса мягко посверкивают звездами и равнодушно молчат. Они видели миллионы таких буйных вопрошателей, мы для них как песок, как трава… Но не для Тебя. Нет. И если буду внимательно слушать, если отложу в сторону игрушки и приглушу шум мира, обязательно расслышу, как тихий голос Любви через вечность времени и пространства снова скажет мне «Да!».
И это «Да» наполнит смыслом всё: и моё ожидание, и бунт, и разочарование, и те усилия, что кажутся бессмысленными и глупыми, и упование на людей… оно обезоружит и сломает мою гордыню, я тихо сяду рядом с горящей свечой и буду ждать Твоего прихода, потому что… потому что всё остальное неважно. И Ты обязательно придешь, и снова расскажешь мне Свою историю, которая началась тысячи тысяч лет назад и сегодня… с первой зажженной свечи.
Господи, помоги мне пройти этот путь к Тебе, стань моим спутником, учителем, помощью и надеждой, моей путеводной Звездой!
Благословенного Адвента!
– эта фраза вырвалась у меня в очень непростом разговоре, а разговоров этих с лета набралось уже немало. Последние месяцы размышляю над словами, которые обязательно в той или иной форме произносятся моими гостями. Словами, наполненными бесконечно негативным смыслом. Мы не Они, Они – не Мы. Хотел ли Иисус настолько непреодолимого раздела между двумя церковными мирами? Конечно нет… а кто этого хотел? Но раскол (в той или иной степени) существует.
Размышляю над письмами, пришедшими в ответ на беседу, над разговорами, мысленно спорю и ищу аргументы, и как-то незаметно всё это вплетается в ткань пятничного созерцания Крестного Пути. Если отбросить ругань на погрязший во зле клир, с глубокой грустью отметила количественный перевес посланий, декларирующих ту или иную степень ухода, желания дистанцироваться от Церкви, находящейся в эпицентре омерзительных скандалов. И не всегда это открытое противостояние и «синдром Лютера» – в них-то как раз больше честности и меньше самообмана.
По печальной традиции возвращение из уединения отмечаю не радостным постом о любви, а размышлением над трагедией. Не стало исключением и это лето. Сейчас все мы испытываем боль от раны, нанесенной в сердце Церкви (раны не первой и, увы, не последней). Не стану отклоняться на статистику, право или долг, осуждение чрезмерных эмоций, взаимных обвинений и хайпа. Сосредоточусь на самой боли.
Последние дни, спровоцированные страшной раной, мы много и громко говорим о предательстве других людей, об их подлости и низости. Праведный гнев застилает глаза кровавой пеленой, уводит в бесплодные земли бесконечной злобы и неизбывного отчаяния. В царство бесконечного страха, где размываются все этические и нравственные схемы, и остается лишь инстинкт выживания, включающий защитные функции психик
В сегодняшнем евангельском тексте Иисуса уже обступает «ночь» и мрак смерти. Окруженный учениками, в тепле и свете дружеской трапезы среди слепых и глухих до срока Он один знает, что впереди только ужас и смерть. Невозможно принять этот путь без внутреннего ропота, возмущение находит выход в обвинении, брошенном на середину стола, как призыв к ученикам прозреть, понять, разделить если не цель, то Его боль и одиночество – но не слышат, не хотят мрачных пророчеств, нет. Правду знает лишь зло, которое не спит, а ждет своего часа, и слуга его с облегчением («свершилось!») приняв из руки Спасителя кусок обмасленного хлеба, выбегает в ночь.
Сегодняшнее размышление родилось из шуточной просьбы: «третье письмо я прошу о радости жизни в условиях несовершенства как собственного, так и других и о возможности найти мир среди стихии)))»