«Моя проблема в том, что я никак не переживаю Причастия. На Адорации ну вот совсем ничего. Умом понимаю, но в сердце никак, вот, думаю уйти. И понимаю, что никто и не обещал, но делать вид и притворяться стоя на коленях, что что-то происходит, стало уж совсем невыносимо. Да, можно разогнать себя, «настроиться» и как-то проникнуться, бубнить молитвы, но я то знаю, что это искусственно всё. Как это? Что происходит у нормальных христиан? Вот».
– Очень сложно отвечать на такое горькое письмо… совершенно не зная человека, а с другой стороны, и легче, потому что невозможно о нём судить. Можешь говорить только о своем собственном невеликом христианском опыте. И актуальность этих писем-вопросов очевидна, все мы через это испытание проходили и проходим регулярно. Думаю, что именно в России (с нашим разрывом церковной традиции) проблема переживания встречи с Христом в Евхаристии особенно болезненна. И редко кто из пришедших в Церковь во взрослом возрасте задерживается в ней после того, как эйфория новизны проходит, а чувство восторга и удовлетворенности происходящим вдруг куда пропадает. Читать ««Я пришел в Церковь и… ничего не чувствую»» далее
Праздник уже на пороге, еще пара часов и мы увидим Звезду и ангелов, и зажгутся свечи, и зазвучат гимны. Какими бы ни были обстоятельства, всех нас ждет миг золотого света и радостной надежды.
Праздник все ближе…и сегодня нас ждут розовые облачения, свечи, поющие детишки (не хватает только единорогов!), по наезженной колее настроение стремительно скользит к Рождеству, а в голове вовсю звенят бубенчики и пахнет печеньем. Это время дарит нам самые радостные эмоции и порождает самые грустные мысли, ведь на фоне всеобщего праздника, боль отверженности и оставленности становится просто невыносимой: зачем все это розовое лицемерие, если мир лежит во тьме, а я задыхаюсь от боли и одиночества! Церковь что, совсем того?!! Какая насмешка – призывать к радости больных, брошенных, обездоленных, бесконечно страдающих… 
В Адвент звучит много слов о радостном ожидании, свете и спасении. А я сегодня смотрю на его цвет: лиловый, темный, густой, растворяющийся в черноте теней и непроницаемый для света – скрывающий белый снег покров погребальных одежд. Зачем Ты напоминаешь о плаче и потере сейчас в конце года, когда все мы ждем праздника? Не потому ли, что напоминание о нашей вине слишком легко теряется в коробке с праздничной мишурой, и пальцы, натыкаясь на её режущие углы, автоматически хватаются за уют такой мягкой домашней сентиментальности.